Иоанна Хмелевская - Проза жизни [Обыкновенная жизнь]
Кшиштоф Цегна был доволен собой. Ещё бы, действия его оказались безошибочными и спасли ситуацию. Досада на несносных девиц почти исчезла.
— Пойдём отсюда, — твёрдо скомандовал он.
— Минутку! — столь же твёрдо произнесла Тереска. — Мы хотим сделать чистосердечное признание. Шпулька, ты уже сказала? Мы совершили кражу. Вернуть не можем, уповаем только на вас…
Второй раз за этот вечер участкового вытащил из дома телефонный звонок. В отделении милиции его ждала необычайно возбуждённая троица. С ангельским терпением участковый выслушал три сбивчивых рассказа, покачал головой и повздыхал.
— Вы, я вижу, задались целью лишить пожилого человека покоя, — обречённо сказал он. — Понять не могу, почему я трачу своё время на то, чем мне и заниматься-то не положено… Давайте по порядку, а то пока я уяснил лишь две вещи. Во-первых, что ты, сынок, влез не в свой район и что ходишь в брюках. Тот бандит за колонной — это ты? Так не годится. Бельгийской занимается Квятковский, придётся завтра с ним объясняться. А во-вторых, — что Чёрному Метю кто-то подбросил в машину свёрток, а уважаемые дамы его стибрили. А от меня, значит, требуется отпущение грехов. Говорите, какой-то тип в сером «опеле»? Номер запомнили?
— Битва под Грюнвальдом, — не задумываясь доложила Тереска.
— Вы и впрямь уверовали, что по городу разъезжают сплошь исторические даты?
— Нет, конечно, но вообще-то… Номер начинается с пятёрки. Пятьдесят четыре — десять. Жолибож. То есть я хотела сказать «WI».
— Ладно, давайте поглядим, что в свёртке. Наверняка надо будет вернуть владельцу. К вашему сведению, я и сам не знаю, как тут выкручиваться.
— Может, выкручиваться и не придётся, — туманно протянул Кшиштоф Цегна, который в вопросе кражи был всецело на стороне подруг. В душе он одобрял их поступок, на который сам никогда бы не осмелился.
Участковый перерезал шнур.
— Вернём или не вернём, а проверку запротоколируем как положено, — сурово сказал он и снял обёртку.
Кшиштоф Цегна от изумления даже присвистнул. Тереска и Шпулька замерли и вытаращили глаза. Участковый бывалым взглядом рассматривал несметное количество великолепно упакованных швейцарских часов.
— Да, дела… — Протянул он после затянувшегося молчания. — Сомневаюсь, что владелец признается в такой пропаже. Нехорошо получилось…
— Кто же мог подумать?.. — сконфуженно буркнул Кшиштоф Цегна.
— А надо было думать. Если уж ты, сынок, взялся за гуж, о чем тебя, кстати, никто не просил, так будь добр, предусмотри все до мелочи. Как теперь раздобыть улики? Надо было оставить ему это добро, установить слежку, поглядеть, куда он его денет…
— Столько раз уже выслеживали — и ничего…
— Может, у него товара тогда не было. А в этот раз был. Хватило бы сфотографировать… Того субъекта из «опеля» опознаете?
Тереска и Шпулька, не отрывавшие глаз от невиданного зрелища, испуганно вздрогнули.
— Мы не хотели… Мы не думали… — Запричитала Шпулька.
— Мы думали, там что-то незаконное, — сокрушённо подхватила Тереска. — Честное слово, мы не собирались красть часы!
Участковый удивился.
— Так вы считаете, что добро приобретено законно? Вы перехватили у преступников солидную партию контрабандного товара, теперь уж нечего скрывать. Если вас никто не видел, то, чует моё сердце, сейчас у этой братии разгорается серьёзная свара. Крысь, сынок, надо бы этим воспользоваться. Звони майору, он наверняка ещё не спит. И садись писать рапорт! Заодно и протокол составим, уважаемые дамы нам его подпишут. Так вы опознаете того субъекта из «опеля»?
Тереска уже начала понимать, что их воровство обернулось вроде бы вовсе не воровством и даже есть надежда завтра утром попасть в школу.
— Да, конечно! — с готовностью подтвердила она. — Мы можем описать его прямо сейчас, пока ещё помним.
— Я не помню, — расстроенно призналась Шпулька. — Он у меня сливается с тем симпатичным, к которому цеплялась нахальная девица.
— Помнишь, помнишь! Ты только сосредоточься. Старый такой…
— Точно, — обрадовалась Шпулька. — Лет сорок, не меньше. Ага, ещё перчатки.
— И серый костюм.
— И, наверно, брюки… — буркнул участковый, записывая за ними.
— Что? Ну да, брюки. И волосы. Без лысины. Ёжиком. И лицо как блин. Не совсем, нос, конечно, торчал, но вообще плоское. Да и нос тоже приплюснутый. Верно?
— Приплюснутый, — подтвердила Шпулька, сосредоточенно наморщив брови. — А ещё ухо… Участковый перестал писать.
— Одно? — подозрительно спросил он. Шпулька кивнула головой.
— Одно. То есть нет, два! Но одно было какое-то не такое… Багровое и вроде бесформенное. Тоже плоское…
— Точно! — оживилась Тереска. — Расплющенное! Причём только одно!
— Которое?
— Правое. Левое у него обыкновенное.
— А волосы ёжиком какого цвета? Чёрные, светлые?
— Под цвет костюма. Серые.
— Наверное, с проседью, — сообразила Шпулька. — Чёрные с проседью — вот и показались серыми.
— Что ещё? Глаза, зубы?
Тереска покачала головой.
— Не требуйте от нас невозможного. Мы ведь его видели при слабом освещении. Глаз не разглядели, а зубы он не скалил. Высокого роста, примерно, такого, как Скше… как этот пан, в меру упитанный.
— Что значит «в меру упитанный»? Тереска снова окинула Цегну оценивающим взглядом.
— На одну треть толще этого пана, — с уверенностью объявила она.
— На одну четверть, — въедливо уточнила Шпулька. Кшиштоф Цегна стоял не шевелясь и беспрекословно позволял делить себя на части.
— Больше ничего примечательного вы не запомнили?
— К сожалению, нет, — виновато сказала Тереска, а Шпулька грустно покачала головой.
Участковый, вначале описавший в протоколе внешность субъекта из «опеля», вынужден был продолжать дальше в нетрадиционной последовательности. Кшиштоф Цегна приступил к составлению протокола. В помещении воцарилась тишина, изредка прерываемая короткими уточняющими вопросами. Подруги, уже было успокоившись, снова начали нервничать, тем более что воровская добыча мозолила им глаза.
— Надо сосчитать, — внезапно спохватился участковый. — Крысь, иди-ка сюда, сынок. Заверишь.
Часов оказалось полсотни. Тереска быстро прикинула в уме. По две тысячи штука, это будет… миллион!
— Силы небесные! — тихо ужаснулась она. — Мы с тобой украли миллион злотых!
Шпулька посмотрела на неё взглядом агонизирующего василиска. Участковый отложил наконец ручку.
— Больше, — заверил он. — Часть из них золотые. Тысяч по десять штука. Попрошу уважаемых дам прочитать и подписаться. Тут все изложено в сокращённом виде, не хотелось вас надолго задерживать. Самое главное, о подробностях вас ещё будут допрашивать.
Тереска потянулась за протоколом, а Шпулька как приросла к стулу.
— А когда… — тихо спросила она сдавленным голосом, — когда вы нас арестуете?
Участковый как-то странно на неё посмотрел и сделал приглашающий жест в сторону протокола. Тереска оторвалась от изучения документа.
— Но тут ничего нет о том… что мы украли… — растерянно пробормотала она.
— Но все, что есть, изложено верно?
— Ммм… верно.
— Тогда подписывайте. Что значит «украли»? Вы не украли, а доставили вещественные доказательства.
Подождав, пока обе поставят свои подписи, участковый встал, оправил мундир и прокашлялся. Кшиштоф Цегна посмотрел на него и тоже поднялся. Подруги неуверенно последовали их примеру.
— Благодарю за службу! — торжественно рыкнул участковый.
Кшиштоф Цегна непроизвольно стал навытяжку и щёлкнул каблуками. Тереска и Шпулька окончательно обалдели. Участковый вышел из-за стола и с почтением пожал каждой руку, то же самое проделал и Кшиштоф Цегна.
— Большое спасибо, — беспомощно промямлила Тереска, ничего не понимая.
Участковый, покончив с торжественной частью, перешёл на нормальный тон.
— Вы нам очень помогли, а теперь по-хорошему вас прошу, отправляйтесь домой и оставьте в покое бандитов. И не советую больше ничего красть. Уймитесь, ладно? Проводить мы вас не сможем, уж не обессудьте, сейчас сюда нагрянет начальство, а ни одной машины у меня под рукой нет…
Только у дома Шпульки подругам удалось немного остыть и прийти в себя. Вечерние приключения были просто ошеломительными, а поведение участкового произвело на них неизгладимое впечатление. Они одновременно гордились собой и чувствовали какую-то опустошённость.
— А выглядел вполне прилично, — в раздумье сказала Тереска. — Тот, который подбросил часы. Может, не знал, что там в свёртке?
— Я уже никому не верю, — сумрачно ответила Шпулька. — И вообще больше ты меня не впутаешь ни в какую идиотскую историю. Нас могли убить!
— Глупая, это же не убийцы, а торгаши! Милиция говорит, такие избегают мокрых дел. В крайнем случае нас могли побить.
— Большое спасибо, но быть побитой мне тоже не очень хочется. На кой черт нам все это нужно, зачем ты встреваешь, чего тебе неймётся?! Какое тебе дело до чужих бандитов и до их часов?!
